Этот добрый жестокий мир - [ сборник ]

— Подсветите кто-нибудь!

— Если так до утра, то капец вообще…

Лена повернулась на другой бок и снова мирно заснула под их крики и под залпы, перестук и плеск проливного дождя.

— Это абзац, — выговорил сквозь зубы Влад. Конопатый Димыч длинно матюкнулся. Остальные вообще молчали.

Лена прикрыла рот ладонью и незаметно зевнула. Небо над лесом было серое, без намека на рассвет. Невидимый дождик сеялся отовсюду, вернее, стоял в воздухе постоянной взвесью, мокрой, зябкой. Палатки лаково поблескивали среди луж и прибитой ночным ливнем травы. Машины под разнокалиберными чехлами казались грудой чего-то совсем уж нелепого, лишнего, выставленного за ненадобностью под дождь.

Дорога, по которой они вчера приехали, превратилась в сплошную желто-коричневую вязкую грязь. С расползающимися буграми и длинными узкими лужами в мелкую крапинку.

— Подсохнет — поедем, — оптимистично сказал после паузы кто-то.

Кто-то другой прокомментировал саркастическим смешком.

Дождь незаметно усиливался, барабаня по плечам, чехлам и палаткам. Под воротник просочилась холодная капля. Ну почему здесь нельзя ничего сочинить?.. Вроде силового купола, зонтиков или дождевиков…

— Так и будем стоять? — осведомилась Вита. — Завтрак пора готовить вообще-то. Кто-нибудь мне костер поможет разжечь?

В обширной луже у ее ног появился и лопнул первый пузырь.

— Вот так Моисей и добыл людям огонь! — с гордостью сообщил Влад. — Хотя боги были против. Что, Ленка, впервые слышишь? А еще по «Библиотекам» тусует, сочинительница!

Раздался дружный необидный смех. Лена не ответила, только придвинулась поближе к костру, тонкому, квелому, извлеченному из-под слоя на первый взгляд безнадежно мокрого пепла. Над огнем торчал на треножнике тент от дождя и висел котелок с водой, куда Вита периодически окунала палец и недовольно морщилась каждый раз.

— Что там с прогнозом? — спросил Димыч.

— А понятия не имею, — отозвался худой высокий Костик. Лена уже начинала понемногу различать их лица и запоминать имена. — Тут покрытия нет, ни фига не ловит.

— И даже SOS-сигнал?

Она не отследила, кто это спросил, но ответный хохот был еще дружнее, чем после непонятной шуточки про Моисея или как его там.

— Если что, — обиженно уточнил спрашивавший Вася с прической ежиком.

— Если что? — переспросил Димыч, поменяв акцент, и все опять грохнули.

— Если что, обойдемся и без сочинителей с ай-тишниками, — сказал Влад. — Не дети малые. И вообще, такой дождик максимум на день, ну на два… Плюс чтобы просохло.

— Трое суток теряем, блин, — с досадой бросил Костик. — И это при лучшем раскладе. А мне на работу девятого.

— А забил бы ты на свою работу, — мирно отозвался Димыч. — Айтишник хренов!

Хохот грянул снова, и Костик смеялся громче всех.

Лена сидела, ощущая слева локоть низенького Васи, а справа ее могуче и собственнически обнимал за плечи Влад. Напротив помещался Костик, рядом с ним молчаливый Сережа, чуть правее Вита с Димы-чем и еще один, толстый и небритый, с косичкой, которого при ней по имени еще никто не назвал, справа братья Олег и Игорь, рыжие и почти неразличимые. В общем кругу со всеми ними у костра было тепло, хорошо и совсем-совсем не страшно.

По примеру Виты она сунула палец в котелок и сразу отдернула — обожглась.

— Руки! — прикрикнула Вита.

Тут же сама попробовала пальцем воду, кивнула и поднялась.

— Что у нас на завтрак? — спросил Димыч.

— Овсянка.

— Овсянка, сэр! — сказал кто-то из братьев, и это снова оказалось почему-то очень смешно.

— С тушенкой, — уточнила Вита.

Зверь-машина, к жесткому заднему сиденью которой Лена уже успела привыкнуть, стояла под дождем потерянная и несчастная, едва просвечивая сквозь мутный пластик, обсиженный, словно мушками, маленькими капельками и — внизу — брызгами желто-рыжей грязи. Влад приподнял край чехла, свисающего до земли, и присвистнул:

— Фигассе загруз.

— У меня тоже — по брюхо, — отозвался Димыч. — Как вытягивать будем, не представляю.

— Надо уже, а то ж вообще потонут. Давай хоть побольше веток напихаем под колеса, камней или я не знаю.

Чуть поодаль рыжие братья пытались вытащить из расползающейся грязи своего монстра о четырех колесах и двух щетинящихся рулях, чьи очертания скрадывал сейчас темно-зеленый чехол. Насколько Лена могла судить, монстр стоял намертво, не обращая внимания на их усилия. Безымянный толстый парень с косичкой подошел подсобить: махина качнулась, под колесами что-то хищно чавкнуло. Вита присела на корточки, подсовывая ветки под залепленные грязью шипастые шины. Обернулась через плечо:

— Ребята, помогите! А ты чего стоишь? Иди камней насобирай, что ли.

Последнее относилось к ней, Лене. То, что Вита вот так запросто взяла на себя право ею командовать, нервировало, но возмутиться мешало одно обстоятельство — она была права.

Лена развернулась и направилась в неприветливый мокрый лес.

Он был дальше, чем она думала. Со стороны лагеря сюда не долетало ни звука. А стоило зайти за первый ряд кустарника и деревьев, как он пропал из виду, исчез вообще. Крикнула, взлетая, какая-то птица.

Прошуршал ветер, и на Лену пролился с дерева локальный ливень, она моментально промокла насквозь, хотя, казалось бы, куда еще. Под ногами валялось полно толстых, наверное, подходящих веток (исполнять Витино приказание в точности она не собиралась), но когда Лена попробовала поднять одну, все они оказались непостижимым образом сцеплены друг с другом, переплетены намертво в один причудливый конгломерат. Лес не хотел делиться никакой частью себя, он вообще не желал терпеть ее здесь, пришлую, чужую. Что-то запуталось в волосах, расцарапало щеку.

Пройти дальше было нельзя: бурелом стоял сплошной стеной, колючей, промозглой, опасной. Лена вцепилась обеими руками в недлинную суковатую палку, потянула на себя и едва не упала с добычей в руках. И хватит. Надо выбираться отсюда.

Она вдруг обнаружила, что не помнит, откуда пришла. И как это вообще у нее получилось — непроходимые заросли высились со всех сторон, и не было ни тропинки, ни просвета. Прислушалась: шелестел дождь, стонал ветер, пересвистывались птицы, скрипели древесные стволы… и еще множество других звуков, чужих, странных, никогда раньше не слышанных.

Мысль о том, чтобы досочинить и допрограммировать этот лес, этот дождь, этот чуждый мир, казалась нелепой и дикой. Он был нечеловечески совершенен. И ее, лишнюю, ненужную ему — все же не отпускал.

Лене стало по-настоящему страшно.

— Где ты лазала?! — заорал Влад.

И глаза у него были такие, что Лена втянула голову в плечи: ей отчетливо, до дрожи показалось, что он сейчас ее ударит.

— Я заблудилась.

— Где?! В четырех соснах?!!

Наверное, это была одна из его шуточек. Но никто не засмеялся. Все они стояли полукругом, тихие и злые, мокрые и перемазанные рыжей грязью. Вита зыркнула исподлобья на Димыча, демонстративно глядящего в сторону, а затем на Лену — с неприкрытой ненавистью.

Толстый парень с косичкой шагнул вперед и, сдерживая, положил Владу ладонь на плечо.

— Значит, так, — негромко сказал он. — Устанавливаем правила. От лагеря в одиночку никому не отходить. За водой или за хворостом — только попарно, в порядке дежурства, сейчас составим график. И, кстати, надо собрать продукты, что у кого есть, разбросать по дням.

— На сколько дней? — хмуро спросил Костик.

— На сколько хватит. По минимуму.

Лена смотрела себе под ноги, в сплошную пузырящуюся лужу, похожую на готовый выстрелить гейзер. Ноги промокли совершенно. А дождь этот был, она уже поняла, не то чтобы надолго.

Навсегда.

— Кстати, кто знает, — спросил Вася, — скоро нас начнут искать?

Отозвались короткими смешками, словно перебросились беспорядочно колючим мячиком. Но по-настоящему, отметила Лена, не засмеялся никто.

— Ты своим сказал, когда вернешься?

— Ну, девятого-десятого.

— Вот тебе и «ну».

Довольный краткостью своего ответа, Димыч обнял Виту, но она поморщилась, повела плечами. Перед ужином, припомнила Лена, они о чем-то негромко спорили в своей палатке, кажется, даже ссорились. Но сейчас лицо Виты было бесстрастным, как камень. Димыч слегка отодвинулся, пожав плечами.

— Предлагаю принять за вводные, что искать нас не будут, — сказал Влад. — Никто и никогда.

— Ты так не шути, — отозвался один из братьев.

— Я? Шучу? Ничего подобного. — Его рука нахально взъерошила волосы Лены. — Я сочиняю. Даю вводные обстоятельства, согласно которым никаких сочинителей и айтишников нет в мире вообще. Как класса. Дивный замечательный мир! Ленка, тебе нравится?